К 155-летию Александра Ильича Зилоти

«Когда я думаю о твоей прекрасной жизни – мне делается тепло на душе…»

Пабло Казальс – Александру Зилоти

Имя Александра Ильича Зилоти (1863–1945) почти неизвестно нынешнему молодому (и не только молодому) поколению российских музыкантов, а единственная книга о нем, изданная пятьдесят лет назад в СССР, давно стала библиографической редкостью[2].

Александр Зилоти был необычайно скромен. Он редко включал свое имя в программы концертов, не всегда подписывался под редакторскими работами, не занимался саморекламой. И если сейчас мы увлеченно ищем биографии людей самого скромного уровня, то забыть об Александре Зилоти, жившем и работавшем во славу русской музыки, к тому же немалый период жизни проведшем в Санкт-Петербурге – Петрограде, недопустимо.

Редакции Александра Зилоти почти исчезли из обихода пианистов, эти уникальные работы можно найти в основном только на зарубежном сайте imslp.org (Petrucci Music Library, существующей под Канадской юрисдикцией). Не российский, а канадский музыкант Чарлз Барбер, автор книги «Затерянный в звездах. Забытая музыкальная жизнь Александра Зилоти»[3], занимается в наше время исследованием жизни и творчества Александра Зилоти, доказывая уникальность и значимость его личности в музыкальной истории.

В России имя Александра Ильича Зилоти упоминается чаще вскользь и лишь в связи с другими музыкальными деятелями, хотя Зилоти, несомненно, представлял собой самостоятельную творческую фигуру. Нередко в исследованиях деятельность Зилоти получает очень скромное, не вполне объективное, а в самых современных исследованиях – уже и оскорбительно отрицательное освещение. Полвека назад племянница Зилоти, З. А. Прибыткова, хорошо знавшая Александра Ильича лично и собравшая воспоминания его современников, написала: «Я столкнулась с удивительным фактом: никто не сказал мне о нем ничего дурного… Отмечали характерную черту натуры Александра Ильича: чтобы помочь другому, он готов был идти против всех и вся, даже в ущерб себе… Это был человек, которого любили и глубоко уважали Лист, Николай Рубинштейн, Чайковский, Григ, Рахманинов, Скрябин, Танеев, Моттль, Изаи, Казальс, Роже-Дюкасс, Равель, Шаляпин, Собинов, Комиссаржевская, Гнесин и… нет им конца»[4].

Александр Зилоти родился 27 сентября (9 октября) 1863 года в дворянской семье. Его мать, Юлия Аркадьевна, урожденная Рахманинова, была родной теткой Сергея Рахманинова, и таким образом Александр Зилоти – двоюродный брат (старший) великого композитора. Отец, Илья Матвеевич Зилоти, как писала в воспоминаниях Вера Павловна Зилоти, жена Александра Ильича, был «хороший человек, чрезвычайно добрый (передавший эту доброту всем своим детям), умный, энергичный, очень религиозный и правдивый»[5].

Семья Зилоти большую часть времени проводила в собственном имении Софиевка в Старобельском уезде Харьковской губернии. Илья Матвеевич был заметным общественным деятелем: председатель земского собрания, инициатор открытия в Старобельске женской гимназии, инспектор народных училищ и школ. Он щедро жертвовал на благоустройство гимназий, в том числе и в Москве, когда там учились его старшие сыновья.

Юлия Аркадьевна родилась и до замужества жила в родовом рахманиновском имении Знаменка в Тамбовской губернии, в семье отца, известного в XIX веке пианиста и композитора Аркадия Александровича Рахманинова. Она получила прекрасное домашнее образование и была неплохой пианисткой. Мать ее, Варвара Васильевна, урожденная Павлова, обожала литературу, знала наизусть почти всего Пушкина и переписывалась в стихах с Василием Жуковским. В 1850-х годах к Юлии Аркадьевне сватался князь Юрий Голицын, выдающийся музыкально-общественный деятель, основатель и руководитель знаменитого хора.

Однако Юлия Аркадьевна выбрала Илью Зилоти. Они венчались в 1857 году в Тамбове и затем уехали в Софиевку, где родились все их семеро детей.

Семейство Зилоти, безусловно, неоднократно бывало и в Знаменке, где дед, Аркадий Александрович, мог отметить особую музыкальную одаренность Александра. В 1871 году семья переехала в Москву[6], старшие сыновья поступили в гимназию. Александр для гимназии был еще мал, и его хотели определить в военное училище (об этом пишет Чарлз Барбер в своей книге), однако известный педагог Николай Сергеевич Зверев убедил родителей отдать сына в консерваторию.

Но и для консерватории Александр был мал: туда принимали с девяти лет. Тогда Зверев предложил взять Сашу к себе. В то время Николай Сергеевич преподавал на младшем отделении Московской консерватории и тогда же начал брать к себе в дом одаренных консерваторских учеников из числа малоимущих, воспитывая их как родных детей.

Зверев был вдовцом, жена его умерла при родах. Николай Сергеевич больше не женился, и всю свою любовь и заботу перенес на учеников. Саша Зилоти стал одним из первых пансионеров Зверева. Впоследствии среди «зверят», как называли в Москве воспитанников Николая Сергеевича, появилось много знаменитостей: Сергей Рахманинов, Александр Скрябин, Иосиф Левин, Матвей Пресман, Константин Игумнов, Елена Бекман-Щербина и другие.

В 1875 году, в возрасте двенадцати лет, Александр Зилоти перешел на старшее отделение консерватории, в класс Николая Рубинштейна, и вскоре стал одним из его лучших учеников. Кроме редкой музыкальности и виртуозности, Зилоти обладал феноменальной способностью играть в любой названной тональности, причем мог менять тональность в каком угодно фрагменте пьесы и в любом темпе, не запинаясь. Александр Зилоти обладал также уникальной памятью и однажды без репетиции заменил отказавшегося играть с оркестром солиста, с блеском исполнив его партию. Это выступление стало сценическим дебютом Зилоти: под управлением Н.Г. Рубинштейна он блестяще исполнил Первый концерт А. Г. Рубинштейна для фортепиано с оркестром. Один из рецензентов написал тогда, что подобное выступле­ние «ученика» перед публикой равносильно признанию его мастером.

Пианистов, подобных Александру Зилоти, в Московской консерватории еще не было. Николай Григорьевич планировал отправить Зилоти по окончании курса к Ференцу Листу в Германию.

Но отъезд Зилоти к Листу произошел гораздо ранее. В конце 1880 года Николай Рубинштейн тяжело заболел (в феврале 1881-го он уехал на лечение в Париж, где меньше чем через месяц умер).

За день до его отъезда Зилоти вместе со Зверевым, у которого он продолжал жить, пришел к Николаю Григорьевичу. Тот попросил Александра сыграть фантазию Листа на темы из оперы Беллини «Норма». Зилоти вспоминал:

«Н[иколай] Г[ригорьевич] как-то особенно тихо сидел, слушая меня. Когда я кончил, он, обращаясь к Звереву, сказал: “Вот из-за таких учеников мне и больно, что я не могу быть в консерватории и должен уехать”. Мне показалось, что у него были слезы на глазах… Подали красного вина; налив мне и себе, Н[иколай] Г[ригорьевич] говорит: будь хоть пьяница, хоть беспутный, но главное – будь всегда порядочным человеком»[7].

После смерти Н.Г. Рубинштейна начались переговоры между Зверевым и дирекцией Московского отделения Императорского Русского Музыкального общества (ИРМО) о том, чтобы отправить Зилоти учиться за границу. В переговорах участвовал также Н.А. Алексеев, член дирекции ИРМО, знаменитый московский городской голова (1885 – 1893), двоюродный брат К.С. Станиславского. Зилоти задали выучить за несколько недель «Крейслериану» Шумана, Концерт № 5 и Сонату № 28 Бетховена и Сонату h-moll Шопена для показа А. Г. Рубинштейну, который должен был принять решение по отправке Зилоти в Германию за счет ИРМО.

Занятия с Рубинштейном были больше похожи на открытый экзамен в присутствии множества поклонниц великого музыканта, и Зилоти чувствовал себя не только скованно, но и подавленно. Однако Антон Григорьевич отозвался о нем положительно, и в апреле 1883 года Александр уехал в Лейпциг, где предстал перед Листом. Сыграв мэтру «Пляску смерти»[8], над которой работал еще с Н.Г. Рубинштейном, Зилоти позднее писал: «[Лист] мне сказал[9], что я делаю честь своему учителю, что эту вещь играли Бюлов[10] и Николай Рубинштейн и что последний играл лучше всех; сказал, что он будет рад, если я буду жить в Веймаре и у него заниматься»[11].

После первого же урока Зилоти почувствовал, что благодаря встрече с Листом он стал «новым человеком». Он писал: «[Лист] был каким-то солнцем среди нас… каждый раз от него мы уходили счастливые, радостные… Того типа уроков, который мы можем себе представить, Лист не давал. Он обыкновенно либо сидел рядом с вами, либо стоял против вас, и все оттенки, которые хотел указать, – он изображал на своем лице… Лист мне говорил, что тому, кто его сразу не понимает, он ничего объяснить не может»[12].

Вспоминая встречи с А. Г. Рубинштейном и будучи его «громадным поклонником»[13], Зилоти писал, что Антон Григорьевич не раз говорил, что он, «как пианист, против Листа ничего не стоит»[14]. В связи с этим интересен рассказ Зилоти о выступлении А. Г. Рубинштейна в лейпцигском «Гевандхаузе» с сонатами Бетховена (это был один из «Исторических концертов»):

«Особенно меня поразило исполнение “Лунной сонаты”. Я прямо ошалел от такого исполнения. Через два часа я уже был у Листа… сразу же, захлебываясь, рассказал Листу, что исполнение было удивительное, что подобного исполнения “Лунной сонаты” я не слыхал… Увидев ноты “Лунной сонаты”… Лист… говорит:.. “Так как «мы» сегодня в духе, то я вам ее сыграю”… Он начал играть; я насторожился. Рубинштейн играл на чудном “Бехштейне” и в великолепном в акустическом отношении зале. Лист играл в маленькой комнате, пол которой был покрыт коврами, и в этом маленьком помещении находилось тридцать пять – сорок человек; рояль был разбитый… Когда он кончил играть, то я понял мнение Антона Рубинштейна, что он солдат, а Лист генерал-фельдмаршал. После такого исполнения я забыл, что слышал два часа назад А. Рубинштейна! Рубинштейн после листовской игры не существовал как пианист! Я бы сказал, что отношение между Листом и А. Рубинштейном такое же, как между Рубинштейном и всеми нами»[15].

Зилоти записал и другие случаи, когда удавалось послушать мэтра: «Я слышал в исполнении Листа “Фантазию” Шуберта в его обработке[16]; партию оркестра играл посетивший его Клиндворт[17]… В мое время Лист только один раз играл публично; это было в Дрездене на одном благотворительном концерте… Лист сыграл две своих “Consolations” и фортепианную партию к своей мелодекламации “Леонора”… Рассказать, как он играл, – нет возможности… Тон у него был, не скажу, чтоб очень большой, но когда он играл, то фортепианного звука не было. Он играл на том самом рояле, который мы, молодежь, разбивали нашей игрой… но когда он садился за этот разбитый инструмент, то это была такая игра, о которой никто, ее не слыхав, никогда не сможет иметь понятия»[18].

Ференц Лист был путеводной звездой для своих учеников. Зилоти писал: «До самого последнего вздоха буду благодарить судьбу за то, что она дала мне счастье видеть, знать и слышать такого великого человека»[19].

Кроме фортепианного искусства Лист преподал молодому Зилоти также и жизненные уроки. Как-то, живя в Веймаре, Александр увлекся некой девушкой, и так часто стал занят, что перестал писать матери. Юлия Аркадьевна в беспокойстве обратилась к Листу. Предоставим слово А. И. Зилоти:

«На одном из уроков Лист подходит ко мне и говорит: “Подите сюда, мне нужно с вами поговорить”. Мы прошли в находившуюся рядом его спальню. Как сейчас помню эту строгую меблировку: постель, около нее на стене католическое распятие, металлический умывальник и два стула. Лист вдруг из того милого, которого я только что видел, сделался серьезным и говорит мне: “А скажите, пожалуйста, вы когда своей матери последний раз писали?”. Я…совершенно спокойно солгал ему, что я вчера написал… Лист пристально посмотрел на меня (точно он понял, что я солгал) и сказал мне таким странным, новым для меня, голосом, таким строгим и вместе с тем отеческим: “Вот что, мой милый, вы больше так не делайте… Мне семьдесят три года, я прожил жизнь, могу сказать, довольно счастливо, и все это благодаря только тому, что я был хороший сын своей матери”»[20].

Лист высоко ценил Зилоти как пианиста. Иногда, когда Александр приезжал к нему в гости, Лист говорил: «А, сегодня мы наконец услышим настоящую фортепианную игру»; в другой раз, играя для учеников какой-то фрагмент, он мог обратиться к Зилоти с вопросом: «А вы тоже это так исполняете?» Своим друзьям Лист представлял Зилоти со словами: «Это не мой ученик, а Николая Рубинштейна; я его только “доделываю”»[21]. А вскоре стал называть Александра «Зилотиссимус», подчеркивая степень мастерства Зилоти и свое уважение к молодому пианисту.

Современник Зилоти и Рахманинова, ученик Зверева Матвей Пресман называл игру Александра Зилоти сверхъестественной, волшебной. Он писал:

«Его изумительная виртуозность и блеск ослепляли, необыкновенная красота и сочность его звука, интересная, полная самых тончайших нюансов трактовка лучших произведений фортепианной литературы очаровывали… Никогда не забуду, как вся публика, в изумлении от звучания, поднялась с мест во время финала листовского „Пештского карнавала“ (Девятая рапсодия), чтобы воочию убедиться, – играет ли на фортепиано один человек или целый оркестр»[22].

Ференц Лист был убежден, что европейские музыканты уже сказали свое слово в музыке, и что музыкальное будущее принадлежит России. Он говорил об этом всем русским музыкантам, приезжавшим к нему в Германию – А. П. Бородину, А. Г. и Н. Г. Рубинштейнам, П. И. Чайковскому, К. Ю. Давыдову и, конечно же, А. И. Зилоти, советуя ему заниматься популяризацией русской музыки. Александр и сам понимал значимость этой миссии и играл множество сочинений русских композиторов, и особенно – Глинки, Чайковского, Бородина, Мусоргского, Балакирева, Рахманинова. Например, 8 декабря 1893 года в Висбадене, и затем спустя неделю во Франкфурте-на-Майне Зилоти с большим успехом исполнил Первый фортепианный концерт Рахманинова. Пресса отмечала «благородную простоту, поэтичность и вдохновенную передачу» этого произведения; «надо… так играть, как Зилоти, чтобы решиться выступить с произведением неизвестного композитора перед чужой публикой», – писала «Frankfurter Zeitung» 16 декабря 1893 года. П. И. Чайковский даже называл Зилоти «агентом русской музыки».

А.И. Зилоти был очень благодарным человеком, никогда не забывал об оказанной ему поддержке и сам любил помогать людям. Так, получив в трудный период жизни помощь от представителей фирмы «Blüthner», он подружился с членами этой семьи и в течение всей своей жизни в России играл только на роялях «Blüthner», искренне восхищаясь ими.

Будучи поклонником творчества Чайковского, Зилоти в 1880-х годах организовал цикл концертов композитора в «Гевандхаузе». А в память о Ференце Листе Зилоти основал в 1885 году в Веймаре «Листовское общество»[23], в уставе которого значится популяризация произведений Листа. Сам Зилоти до глубокой старости исполнял сочинения великого учителя.

Александр Ильич трогательно заботился о своем двоюродном брате Сергее Рахманинове, много дал ему и как человек, и как музыкант. Через Зилоти Рахманинов стал как бы «внуком» Николая Рубинштейна и Ференца Листа. Рахманинов всегда – и в молодости, и в зрелости – считался с мнением Зилоти и полностью верил в его «золотую душу», как он называл Александра Ильича. Примечателен эпизод, когда в сезоне 1939/1940 годов, с оркестром под управлением Д. Митропулоса, Рахманинов исполнил в Миннеаполисе «Пляску смерти» Листа в редакции Зилоти, с особой настойчивостью отнесясь к тому, чтобы имя Зилоти не забыли указать в программе. Рахманинов и для репетиций приехал на день раньше, так как партитуру и партии привез лично, опасаясь доверить драгоценные ноты почте или курьеру.

В 1889 году Зилоти был приглашен на должность профессора по классу фортепиано Московской консерватории и работал там два года, подготовив за это время своего лучшего ученика – Сергея Рахманинова. В 1891 году Зилоти ушел из консерватории из-за ссоры с ее директором В.И. Сафоновым, и почти сразу уехал за границу. Он с большим успехом концертировал в Англии, Германии и других странах Европы. Пресса отзывалась о его пианистическом мастерстве чрезвычайно высоко. «Зилоти играет не как виртуоз, но как поэт, который находит свою тему в самой глубине своего сердца. Он умеет заставить петь рояль Blüthner’а, и чистота, ясность в передаче им мелодий буквально очаровывает сердца. Изумительной педалью Зилоти достигает чудес, особенно в Шопене и Шуберте», – писал «Дармштадтский листок»[24] 4 декабря 1893 года. «Блестящий пианист, благородный звук, замечательная техника, первоклассный мастер»; «очаровательное туше, совершенный звук»; «непревзойденный по технике и исполнительскому мастерству», – таковы отзывы английской прессы, отводившей Александру Зилоти «самое высокое место среди современных пианистов»[25].

До недавних пор считалось, что записей игры Зилоти не существует, однако теперь на YouTube можно найти записи, сделанные в США в 1920-х – 1930-х годах. Конечно, они не передают и сотой доли того магнетического волшебства, той красоты звука, которыми очаровывал слушателей Зилоти-пианист в живом исполнении.

До 1900-х годов Зилоти в Россию приезжал редко, а с начала ХХ века иногда выступал в Москве как дирижер в концертах Московского отделения ИРМО – например, во время премьеры Концерта № 2 Рахманинова (у рояля – автор) в 1901 году. Когда же Зилоти окончательно вернулся на родину, он поселился в Петербурге, где занялся просветительскими концертами. Так появились «Концерты А. Зилоти», имевшие целью знакомить публику с лучшими образцами мировой музыки и лучшими исполнителями того времени. Официально они начались 18 октября 1903 года[26] и проходили большей частью в зале Дворянского собрания, иногда в залах открывшегося в 1896 году грандиозного здания Петербургской консерватории и в некоторых других залах столицы, а с 1914 года – в Мариинском театре. «Концерты А. Зилоти» вскоре стали невероятно популярными, «абонементы раскупались нарасхват, зал неизменно бывал полным, а то и переполненным»[27]. Зилоти с первого до последнего концерта самостоятельно занимался их организацией, вел огромную корреспонденцию с музыкантами всего мира.

Основными его помощниками были сын Александр, двоюродный брат Сергей Рахманинов, выдающийся музыковед Александр Оссовский и, конечно, жена Зилоти, Вера Павловна.

Здесь хотелось бы вкратце рассказать историю женитьбы Зилоти.

Жена Александра Зилоти, Вера Павловна, дочь мецената Павла Третьякова, основателя знаменитой художественной галереи, члена дирекции Московского отделения ИРМО, с детства обожала музыку и занималась ею очень увлеченно. В доме Третьяковых бывали многие музыканты, начиная с Николая Рубинштейна и Чайковского. Петр Ильич любил играть в четыре руки с Верой, ее сестрой Александрой и их матерью. В середине 1880-х, когда Александр Зилоти приехал с концертом в Москву, молодые люди познакомились и полюбили друг друга.

П. М. Третьяков долго не давал согласия на свадьбу, так как Александру было всего двадцать три года, он не имел состояния, а профессию музыканта Павел Михайлович серьезной не считал. Волнений было очень много, Вера Павловна даже заболела от переживаний. Беспокоились, с одной стороны, Зверев и Чайковский – за Сашу (Зилоти), а с другой, за Верочку – ее родители. Однако, по словам Зверева, Александр по крайней мере «женился не на деньгах»[28]. Свадьба состоялась 6 (19) февраля 1887 года, а в ноябре того же года родился первенец, Александр.

Семья оказалась счастливой. Бывали материальные трудности, случались беды (в 1896 году умер второй ребенок четы Зилоти, семилетний Иван), но Александр Ильич и Вера Павловна с честью выдержали все испытания. Их семья была крепкой, их дом в Петербурге – хлебосольным, у Зилоти гостили не только друзья и родственники, но и большинство приезжих музыкантов, например, Морис Равель, Пабло Казальс, Эжен Изаи, Макс Регер и многие другие.

«Концерты А. Зилоти» проводились с участием прославленных музыкантов. Это были А. Корто, В. Ландовска, В. Менгельберг, Ф. Моттль, С. Рахманинов, Ф. Шаляпин, Ф. Блуменфельд, А. Глазунов, П. Казальс, Э. Изаи… В «Концертах А. Зилоти» впервые в России, а иногда и как мировые премьеры, и чаще всего в авторском исполнении, звучали сочинения И. Альбениса, А. Аренского, К. Дебюсси, П. Дюка, М. Равеля, Я. Сибелиуса, А. Брукнера, С. Рахманинова, А. Скрябина, И. Стравинского, Р. Штрауса, С. Прокофьева, а также произведения И.С. Баха, А. Вивальди, Г. Генделя, В.А. Моцарта.

Зилоти первым в России пригласил в Петербург участников уникального французского ансамбля старинной музыки «Société de concerts des instruments anciens», основанного А. Казадезюсом и К. Сен-Сансом в 1901 году. Но главное – Зилоти способствовал исполнению сочинений молодых русских композиторов. Произведения С. Прокофьева, Л. Саминского, Ф. Стравинского, М. Штейнберга, М. Гнесина, Ф. Акименко, В. Золотарева, В. Щербачева и многих других он, не колеблясь, ставил в программы и всячески поощрял талантливую молодежь.

«Концерты А. Зилоти» сопровождались интересными вступительными лекциями на темы из истории музыки, которые вели А. Оссовский, Я. Гандшин; выпускались подробные программки, где, например, тексты баховских кантат можно было читать на немецком и русском языках.

Огромную роль в жизни А.И. Зилоти играла общественная деятельность. В 1912 году он учредил общедоступные концерты для малообеспеченной публики и молодежи. Они создавали существенный финансовый дефицит, но Александр Ильич не смущался этим и не снижал качества программ. А в 1914 году он организовал народные бесплатные концерты. Каждый теперь мог слушать лучших музыкантов – Рахманинова, Зилоти, солистов Мариинского театра, знаменитый хор Александра Архангельского. Слушатели оставляли пожертвования в специально выставленные кружки, и собранные средства шли в пользу санатория при больничной кассе Путиловского завода, на беспризорных детей, на устройство детской площадки и другие общественные нужды.

В 1915 году Зилоти основал Русский музыкальный фонд – общество вспомоществования нуждающимся музыкантам. Толчком к началу деятельности Фонда стала скоропостижная кончина А.Н. Скрябина, семья которого осталась практически без средств к существованию. Среди учредителей Фонда – М.И. Чайковский, С.В. Рахманинов, Ф.И. Шаляпин, А.К. Глазунов, общественные и финансовые деятели, в том числе М.И. Терещенко, а также писатели, например, А.М. Горький.

При Временном правительстве Зилоти был назначен управляющим Мариинского театра. В конце 1917 года, с приходом новой власти, он организовал забастовку артистов, за что попал по приказу Луначарского в «Кресты». Известный врач Иван Манухин с большим трудом добился его освобождения. Иван Иванович в своих воспоминаниях писал:

«А[лександра] И[льича] Зилоти я застал в маленькой тесной камере с грязными обшарпанными стенами и тусклым от грязи оконцем. Трудно было вообразить большего несоответствия своеобразно-изящного облика А[лександра] И[льича], его тонкой музыкальной души с окружавшей его обстановкой! Со свойственной ему непринужденной веселостью встретил он весть о свободе и… указал на надпись на грязной стене. Там значилось: “Здесь сидел вор Яшка Куликов“. “А вот я сейчас и продолжу, – сказал А[лександр] И[льич] и четко выписал карандашом: “и ученик Листа Александр Зилоти“»[29].

Вскоре после этого А. И. Зилоти покинул Россию, а в 1920-х годах поселился в США. Он до преклонных лет концертировал, а также преподавал в знаменитой Джульярдской школе. Среди его учеников, например, Марк Блицстайн[30].

Умер А. И. Зилоти в 1945 году. Он похоронен на кладбище Успенского женского Новодивеевского монастыря в Нануете, штат Нью-Йорк[31].

Скрипичный ключ. 2018, № 05 (69)

[1] Цит. по: Александр Ильич Зилоти. Воспоминания и письма. Л., 1963. С. 436. Далее: Зилоти.

[2] В «Русской музыкальной газете» (1913, № 6) опубликован большой материал об А. И. Зилоти известного историка музыки Николая Финдейзена. Он же в 1901 году опубликовал первую статью об А. И. Зилоти.

[3] Charles Barber. «Lost in the Stars: The Forgotten Musical Life of Alexander Siloti». Oxford: The Scarecrow Press, 2002.

[4] Зилоти. С. 414, 410.

[5] Зилоти В.П. В доме Третьякова. М., Искусство, 1998. С. 159.

[6] Позднее в Москве поселилась также Юлия Аркадьевна, а Илья Матвеевич большей частью жил в имении.

[7] Зилоти. С. 43-44.

[8] «Пляска смерти» Ф. Листа для фортепиано с оркестром в авторском переложении для фортепиано соло.

[9] Общение Зилоти и Листа проходило на французском и немецком языках.

[10] Ганс Гвидо фон Бюлов (нем. Bülow; 1830–1894), немецкий пианист, дирижер, композитор и музыкальный писатель.

[11] Зилоти. С. 47.

[12] Там же. С. 48-49.

[13] Там же. С. 56.

[14] Там же.

[15] Зилоти. С. 56-57.

[16] Фантазия Ф. Шуберта «Скиталец» в переложении Ф. Листа для фортепиано с оркестром и его же переложение для двух фортепиано.

[17] Клиндворт (Klindwort) Карл (1830–1916), немецкий пианист, дирижер, музыкальный историк и педагог.

[18] Зилоти. С. 55-56.

[19] Там же. С. 72.

[20] Там же. С. 54.

[21] Там же. С. 53.

[22] Пресман М.Л. Уголок музыкальной Москвы восьмидесятых годов // Воспоминания о Рахманинове: В 2 т. 5-е изд. М., 1988. Т. 1. С. 152. Далее: ВР.

[23] «Liszt-Verein» действует до сих пор.

[24] «Darmstädter Blätter», 4. Dezember 1893.

[25] «The Daily News», 27 November 1893; «The Topical Times», 25 November 1893.

[26] Концерты А. Зилоти. Программы концертов за десять сезонов (1903/1904–1912/1913). СПб., 1913. С. 1.

[27] ВР. Т. 1. С. 361.

[28] Зилоти. С. 328.

[29] Манухин И.И. Воспоминания о 1917–1918 гг. // Новый журнал. 1958. № 54. С. 108-109.

[30] Блицстайн (Blitzstein) Марк (1905–1964), американский композитор.

[31] Современный адрес: 100 Smith Road, Nanuet, NY 10954, USA.